Не жалея живота своего

Кто-то умный сказал, что проблемы необходимо решать по мере поступления. Я тоже так всегда думала. Имея сложности с лишним весом, всегда хотела похудеть. Сначала только гипотетически: смотрела на фотографии стройных моделей и представляла себя перед камерой. Но каждая последующая семейная фотосессия лишний раз доказывала, что я жалкое подобие элегантности, как бы я себя не украшала. Вроде бы все мне было к лицу. Кроме фигуры. И я, заменив тело с помощью фотошопа, могла собой любоваться.

Но потом мне это надоело. Хотелось настоящей, полной жизни, нравиться себе, любить и быть любимой. Кроме того, старшая сестра намекнула мне, что у меня совершенно нет силы воли. Чтобы доказать ей обратное, я серьезно занялась питанием, стала есть здоровую пищу. Но скинуть 70 кг только собственными усилиями мне никак не удавалось. Пришлось делать бандажирование желудка, и вес стремительно пополз вниз.

Я была на седьмом небе от счастья. Видела, как радуются за меня окружающие люди. Но вместе с тем я стала замечать, что с моей кожей происходит что-то не то. Она не успевала «худеть» вместе с остальным организмом. Никто, даже врачи, не могли ничем мне помочь.

В принципе, ситуация была стандартной для всех быстро худеющих. Кожа болталась вокруг тела, хоть веревкой обвязывай. Моя красивая фигура оказалась под угрозой. Мешком с костями в буквальном смысле этого слова не похвастаешься. Тем более если он наполовину пуст. И мой оптимизм постепенно гас, как гаснут звезды под утро. Я стала затворницей, почти никуда не выходила из дома. Много времени проводила в Интернете, пока однажды не наткнулась на информацию об абдоминопластике.

Мнения были противоречивые: одни выступали за пластику живота, другие отрицательно о ней отзывались. Я слушала всех, пока не примкнула к лагерю, решившему рискнуть своей некрасивостью ради призрачной, но такой желанной перспективы обрести «плоский» животик. А кому этого не хочется?

Мое первое обращение к пластическому хирургу я помню, как будто это случилось вчера. Это был взрыв мозга ему и мне. Я вышла после консультации как выжатый лимон, красная, как рак. К тому моменту я больше не худела. Поэтому начала подготовку к операции. Потом помню белый потолок и хирурга, который относился ко мне как к малому дитю. Но это было уже после операции.

Я осознавала, что все запланированное случилось, но не осознавала, насколько я беспомощна. Мои мозги работали на опережение, но их сдерживала послеоперационная боль и жесткие распоряжения пластического хирурга, который мне на протяжении нескольких недель реабилитации то и дело повторял: «Рано, еще слишком рано, ты слишком спешишь жить». А мне хотелось встать и побежать, но вместо этого я тащилась по квартире буквой "Z"(зю), шла до туалета и возвращалась к себе в комнату, не в силах делать еще что-то.

Помните, я говорила про проблемы, которые нужно решать по мере поступления? Они случились в тот самый период восстановления после операции, когда я сама нуждалась в поддержке. Умерла моя сестра (та самая, о которой я вам рассказывала), оставив сиротой своего маленького сына. Наша мама, убитая горем, с ребенком не справлялась и предложила его взять на воспитание мне — как более молодой, менее занятой, но волевой женщине. Я уже немного отошла от операции, поэтому, не задумываясь, согласилась на это.

Сначала было трудно. Ребенок не слушался, все время куда-то убегал, а я не могла его догнать даже дома. Приходилось брать хитростью и договариваться. Постепенно мы привыкли друг к другу и стали жить душа в душу. Я даже не заметила, как перестала чувствовать свой живот после операции. Мои личные проблемы ушли на второй план. Я стал мамой для своего племянника — это стало первым на долгие годы вперед.

Некоторые говорят, что материнство мне к лицу. Но я стала меньше внимания уделять своей внешности. Во мне действительно что-то изменилось: я хотела поменять внешность, а поменяла судьбу. Лучше она или хуже прежней, я не знаю.

Шов на животе у меня остался. Может быть, и стоит его подретушировать, но не критично. Люди списывают его на кесарево сечение. Я их не разуверяю. Меньше знают — крепче спят. Да и мне с племенником так намного спокойнее. Зачем бередить раны, которые и без того не могут зажить? И еще неизвестно, какой шрам более ярко выраженный: тот, который на животе, или в сердце после смерти любимой сестрички.

Теги: История пациента

Чтобы оставить комментарий, зарегистрируйтесь, пожалуйста